Трудно найти в истории нашего флота более противоречивую фигуру, чем адмирал Рожественский. Он командовал эскадрой, разбитой японским флотом у островов Цусима. После той трагедии отношение к командующему было неоднозначным: одни восхищались им, другие презирали. "Что Рожественский был дураком, все мы знаем", — так охарактеризовал адмирала писатель Новиков-Прибой. Во многом с его подачи адмирал Рожественский стал для потомков символом позора и бесчестия. Даже в энциклопедиях напротив его имени стали писать: "...один из главных виновников разгрома эскадры в Цусимском сражении". Но так ли это на самом деле?
Официально о "главном виновнике"
Флагманский броненосец "Князь Суворов"
Зиновий Петрович Рожественский родился в 1848 году в семье военного врача. С отличием окончил Морской корпус и Михайловскую артиллерийскую академию. Работал в Комиссии морских артиллерийских опытов. Участвовал в Русско-турецкой войне 1877—1878 гг. В одном из боев сменил раненого командира орудийной башни и первым же выстрелом серьезно повредил турецкий броненосец. За этот подвиг был удостоен высшей офицерской награды — ордена св. Георгия IV степени. Ох, что-то плохо вяжется биография адмирала с обликом тупицы, тем более труса...
Вторая тихоокеанская эскадра в Кронштадте перед отправлением на Дальний Восток
Впрочем, у Рожественского был один серьезный недостаток. Сослуживцы в голос отмечали вспыльчивость и деспотичность адмирала. Его боялись и тихо ненавидели матросы. Новиков-Прибой в "Цусиме" так передал их отношение к командующему: "сумасшедший бык", "буйствующий сатрап", "дуролом", "тупоголовый дьявол". Действительно, в порыве ярости адмирал не скупился на зуботычины матросам. Но в ту пору в русском флоте подобное обращение с нижними чинами было, увы, нормой. И Рожественский из этой "нормы" не слишком выделялся.
Офицеры тоже старались не попадать под горячую адмиральскую руку. Не раз они выходили из его каюты в холодном поту, мысленно проклиная своего начальника. Высшее командование об этом, разумеется, знало. Но ценило в Рожественском другие качества. "Ужасно нервный человек, а бравый и очень хороший моряк", — так отозвался о нем вице-адмирал Григорий Иванович Бутаков, отец русского парового флота.
Русско-японская война 1904-1905 г.г. Броненосец "Император Александр III"
В 1903 году "нервный человек" был назначен начальником Главного морского штаба, в 1904-м произведен в вице-адмиралы. Именно ему доверили заниматься подготовкой 2-й Тихоокеанской эскадры к походу на Дальний Восток. И тогда, понимая бессмысленность этой авантюры, Рожественский не нашел в себе решимости отказаться от участия в ней...
Цугцванг
Действительно, экипажи кораблей не имели океанского опыта. На пути эскадры не было баз для стоянки. К тому же ей предстояло с ходу вступить в бой... Рожественский с болью и стыдом признавался: "Будь у меня хоть искра гражданского мужества, я должен был бы кричать на весь мир: берегите эти последние ресурсы флота! Не отсылайте их на истребление! Но у меня не оказалось нужной искры".
Пожалуй, за это его можно осуждать... Или нельзя? Подумайте: кем бы оказался в глазах современников (да и потомков тоже) адмирал, отказавшийся выполнить приказ? По меньшей мере изменником.
Есть в шахматах такой термин — цугцванг. Так называется положение, при котором любой твой следующий ход ведет к проигрышу. На роль заведомо проигрывающего был назначен вице-адмирал Зиновий Петрович Рожественский: если его эскадра встретится с японским флотом, то будет разбита; если же каким-то чудом прорвется, то все равно не сможет вести активных действий. Цугцванг..
Сверху и снизу
Мадагаскар, январь 1905 года. Эскадра получает роковое известие: Порт-Артур в руках японцев. Флот уничтожен. Смысла идти дальше нет. Но из Адмиралтейства приходит телеграмма:
св. курс. "Теперь, когда Порт-Артур пал, 2-я эскадра должна всецело восстановить наше положение на море и препятствовать сообщению действующей армии неприятеля со своей страной".
Зиновий Петрович приходит в бешенство от тупости столичных "стратегов". С такими силами идти в бой против всего японского флота да еще с ходу разбить его?! Интересно, где главный "дуролом" — здесь, в раскаленной адмиральской каюте на краю земли, или в питерском штабе?
Адмирал отвечает крайне жестко:
св. курс. "С имеющимися в моем распоряжении силами не имею надежды восстановить преобладающее положение на море. Моя единственно возможная задача — пройти во Владивосток с наилучшими судами и, базируясь на него, действовать на сообщения неприятеля".
Флотские чиновники оставили телеграмму без внимания. Петербург был охвачен революцией. Считалось, что победа в войне положит конец бунтам, а значит — эскадре нужно идти дальше... Рожественскому было приказано дожидаться прибытия подкрепления — наспех сколоченной эскадры адмирала Небогатова.
За время ожидания на многих кораблях осложнились отношения между матросами и офицерами. Масла в огонь подлили известия о расстреле в Петербурге мирной демонстрации и о разгроме русской сухопутной армии под Мукденом. Адмиралу удалось удержать порядок. И при этом, несмотря на свою пресловутую деспотичность, Рожественский не подписал ни единого смертного приговора!
На убой
В апреле русская эскадра прибыла во Вьетнам. Оттуда командующий телеграфировал в Петербург:
св. курс. "По-видимому, японский флот близко, получаем беспроволочные телеграммы, нам не понятные. Если эскадра нужна еще Владивостоку, то необходимо идти немедленно, не ожидая Небогатова. Потеря хотя бы одной недели была бы трудно поправима".
В ответ адмирал получил указание соединиться с отрядом Небогатова и прорываться во Владивосток. Это был приговор. До его исполнения оставалось меньше трех недель...
27 мая 1905 года около 2 часов дня русские моряки вступили в бой, исход которого был им известен заранее. Да, призрачный шанс победить был. И Рожественский его использовал...
Увы — этот шанс растаял в самом начале, когда японская эскадра, как и рассчитывал адмирал, начала перестраиваться и попала под шквальный огонь его кораблей. Орудия раскалились, изрыгая тонны снарядов. Но японцы шли как заговоренные. Ни единого попадания не было видно! Это уже потом выяснилось, что наши снаряды в большинстве своем просто... не взрывались.
Первые десять минут боя, сулившие победу, истекли. И начался ад. Японские снаряды, в отличие от наших, срабатывали от любого касания. Головные корабли русской эскадры "заполыхали, как деревенские избы" (Новиков-Прибой). Дым шимозы выедал глаза, сжигал легкие. Матросы и офицеры задыхались в орудийных башнях. Взрывы корежили надстройки, перемешивая людей с рваным металлом. Но, сменяя убитых, к орудиям вставали живые и продолжали отстреливаться с яростью и решимостью обреченных.
Адмирал Рожественский был тяжело ранен уже через полчаса после начала сражения. В 17.30 в полубессознательном состоянии его перенесли на борт миноносца. В 19.00 Рожественский передал командование эскадрой адмиралу Небогатову. На следующее утро окруженный многократно превосходящими силами противника адмирал Небогатов поднял белый флаг. Около 5 часов вечера японцы захватили миноносец Рожественского
Народ, прослышавши, собрался...
Пленного адмирала японцы доставили в госпиталь в Сасебо. Относились к нему с большим почтением и сделали все, чтобы спасти ему жизнь. Осенью 1905 года, вскоре после заключения мира с Японией, Рожественский вернулся в Россию. У него был выбор — отправиться в столицу морским путем или по железной дороге. Адмирал поехал поездом...
Разве не кажется это странным? Отважиться на путешествие через всю страну, где на каждой станции должны были бы собираться негодующие толпы! Но, видимо, что-то упущено в нашей истории и чего-то мы не знаем: "труса и бездарного человека" встречали как героя.
Офицер штаба эскадры, капитан 2-го ранга Владимир Семенов, вспоминал поездку через Иркутскую губернию:
св. курс. "Прибыла депутация из трех человек. Справляются о здоровье адмирала. Просят, если можно, не подойдет ли "сам" к окну, потому что "народ, прослышавши, собрался". Доложил адмиралу, и он как был, в тужурке, вышел на площадку вагона. Старший из депутатов стал было говорить речь, что "в таких годах, себя не пожалев, кровь свою пролил, а потому они... всякое пожелание... и дай Бог"... но тут окончательно спутался, а кругом закричали:
— Ура-а-а!
Воспользовавшись мгновением затишья, адмирал крикнул:
— Спасибо вам на добром слове! Это — ваш выборный?
И, наклонившись к солдату, обнял его и поцеловал. Рев поднялся в толпе... Поезд медленно тронулся, а они бежали рядом с ним. Гремело "Ура!", летели вверх картузы и папахи..."
св. курс. "На станции Тулун опять собралась около поезда толпа солдат и рабочих. Адмирал вышел на площадку.
— Измены не было? — выкрикнул вдруг чей-то пронзительный голос, и чувствовалось, что для всей толпы этот вопрос самый мучительный.
— Не было измены! Сила не взяла, да Бог счастья не дал! — решительно отозвался адмирал и, поклонившись, пошел к себе.
Вслед ему неслись сочувственные крики:
— Дай Бог здоровья!
— Век прожить!
— Старик, а кровь проливал!.."
Еще одна немаловажная деталь: после прибытия в Петербург Рожественский вновь возглавил Главный морской штаб. Но (вот, видимо, когда появились на свет первые журналисты-"киллеры"!) на командующего с остервенением накинулась пресса.
Устав от травли, адмирал сам настоял на привлечении себя к суд. И этот процесс состоялся. Рожественский старался оправдать своих подчиненных, особенно матросов. Для себя попросил смертного приговора. Суд полностью оправдал Рожественского. Тем не менее он счел для себя невозможным продолжать военную службу и подал в отставку.
Он приучил себя быть безучастным к критике, избегал общения. Летом 1908 года Зиновий Петрович позволил себе единственный раз в жизни съездить на курорт для лечения.
Умер он в ночь под новый 1909 год. Похоронили адмирала в Александро-Невской лавре. Его могила не сохранилась. Уже после Великой Отечественной войны ее разорили мародеры. А позже этот участок кладбища снесли под строительство дороги. В память об адмирале Рожественском в России не осталось ничего.
Комментариев нет:
Отправить комментарий