Первые попытки использовать искусственное освещение на городских улицах относятся к началу XV века. В 1417 году лондонский мэр Генри Бартон распорядился вывешивать фонари зимними вечерами, чтобы рассеять непроглядную тьму в британской столице. Через некоторое время его инициативу подхватили французы. В начале XVI столетия жителей Парижа обязали держать светильники у окон, которые выходят на улицу. При Людовике XIV французскую столицу наполнили огни многочисленных фонарей. «Король-солнце» издал специальный указ об уличном освещении в 1667 году. По легенде, именно благодаря этому указу царствование Людовика и назвали блестящим.
А 23 ноября 1706 года, когда молодой город на Неве праздновал победу русских войск над шведами под Калишем, по приказанию Петра I на фасадах домов четырех улиц, берущих начало вблизи Петропавловской крепости, были повешены фонари. С тех пор они стали всегда зажигаться по большим праздникам. И хотя эти фонари вывешивались лишь от случая к случаю, они положили начало уличному освещению Петербурга.
Первый проект постоянного уличного фонаря был разработан архитектором Ж .Б. Леблоном в 1718 году и одобрен Петром I. Первые четыре фонаря, изготовленные по этому проекту на Ямбургском стекольном заводе, были установлены на набережной Невы, напротив Зимнего дворца.
В 1720 году был изготовлен новый образец фонаря для постоянного уличного освещения. К концу 1723 года на некоторых улицах Петербурга, и главным образом на Большой першпективной дороге, установили 595 фонарей, при этом для обслуживания светильников была создана команда из 64 человек. Конопляное масло в фонарях зажигали «в ночное время токмо в темные часы по присылаемым из академии о темных часах таблицам».
Историк Петербурга И. Г. Георги так описывает это освещение на улицах:
"Для сего имеются по оным (улицам) деревянные голубою и белою краской выкрашенные столбы, из коих каждый на железном пруте поддерживает шарообразный фонарь, спускаемый на блоке для чищения и наливания масла…"
Cамые первые, масляные фонари появились в Москве в 1730 году. Тогда Сенат, готовясь к коронации Анны Иоанновны, повелел установить их на центральных улицах города и в Немецкой слободе как часть праздничной иллюминации. Конечно, и до того в Москве имелись прообразы устройств уличного освещения, но в этом русская столица сильно отставала от Европы. «Король-Солнце» Людовик XIV еще в 1667 году приказал поставить на улицах огни в особых футлярах на деревянных столбах или прикрепить их на стенах домов. Москва же с наступлением сумерек погружалась во тьму. Город пустел - обывателям было запрещено выходить вечерами из дому, и только свита, сопровождавшая повозки знати, носилась по улицам вскачь на лошадях, освещая дорогу факелами.
Царские дворцы и дома бояр освещались теми же факелами или слюдяными фонарями, в которые вставлялась свечка или фитиль, пропитанный маслом. Это и были далекие прообразы московских уличных фонарей. А когда в самом начале XVII века в Москве готовилась свадьба царевны Ксении, дочери Бориса Годунова, с датским принцем, царь повелел для торжественной встречи жениха разжечь в Кремле костры на особых высоких жаровнях. В тот раз Москва была впервые ярко освещена вечером.
В петровские времена фонари непременно становились частью ночной городской иллюминации по большим праздникам. Регулярному же освещению города положил начало указ Анны Иоанновны «О сделании для освещения в зимнее время в Москве стеклянных фонарей», вышедший в конце 1730 года, когда двор императрицы находился в Первопрестольной. Было велено установить на центральных улицах на столбах и по стенам домов через каждые 10 саженей фонари со стеклянным колпаком и с нитяным фитилем, заправляемые не свечкой, а маслом. Обязанности по их заправке и починке, равно как и связанные с оными расходы, были возложены, как это обычно водилось в старину, на мирных обывателей. Фонарное освещение в то время предусматривалось «для зимних ночей», то есть на сезонный период с 1 сентября по 1 мая, причем только на 18 ночей в месяц - в остальные фонари заменяла луна.
Штат обслуживающего персонала составляли фонарщики, набираемые из отставных или провинившихся солдат. За свой труд они получали небольшое жалованье и продуктовый паек. А непосредственно заведовали освещением пожарные команды при полицейских участках. «Фонарное» конопляное масло горело весьма тускло и к тому же очень рано гасло, так что уличные фонари в Москве погоды не делали. Горожане предпочитали пользоваться ручными; тем не менее масляные простояли в городе до конца XIX века в силу своей дешевизны, особенно по сравнению с шедшими им на смену более совершенными видами городского освещения. Немаловажную роль, впрочем, сыграл и тот факт, что фонарное масло стало выгодной статьей дохода для отдельных лиц, которые благодаря ему кормились и в образном смысле, и в буквальном. Даже сами пожарные скудно отпускавшееся для фонарей конопляное масло съедали с кашей за ужином, освещая город остатками со своего стола.
Масляные фонари просуществовали 130 лет. Горели они довольно тускло и разбрызгивали горячие капли масла, которые попадали на прохожих.
«Далее, ради Бога, далее от фонаря! — читаем мы в повести Гоголя «Невский проспект», — и скорее, сколько можно скорее, проходите мимо. Это счастье еще, если отделаетесь тем, что он зальет щегольской сюртук ваш вонючим маслом».
И все-таки первые фонари были большим подспорьем для Москвы, особенно обозначенные номерами, по которым в темноте определяли и нумерацию самих домов. Фонари быстро входили в повседневный быт города. К 1765 году в Первопрестольной их было 600, в 1780 - около 3,5 тысячи, а к 1800 - уже около 7 тысяч. Однако недостатки масляного освещения становились все более очевидными, и начались поиски новых способов решения проблемы.
В середине XIX века ввели было спиртовые (или спиртоскипидарные) фонари. В масло стали добавлять спирт для яркости и долготы горения. Однако по вполне понятным причинам это новшество не прижилось. Отсюда как раз и пошло выражение "офонареть". Какой же выпивоха мог пройти мимо очередного фонаря?! Так что полсе нескольких "остановок" челове хорошенько напивался, и в народе звали его офонаревшим. Когда генерал-губернатором Москвы был знаменитый и страшный Закревский, брандмайор Беринг, заведовавший городскими фонарями, приказал добавлять в вожделенный фонарный спирт отвратительную пахучую жидкость, чтобы отбить у любителей выпить всякое желание побаловаться бесплатным «угощением». Приготовив это пойло, он позвал самого заядлого пропойцу-фонарщика, приказал ему залпом осушить весь стакан и осведомился: «Ну, как?» «Ничего, ваше превосходительство! Крепенько, а так пить можно», — услышал он в ответ от крайне довольного солдата. Еще и поэтому в Москве в середине XIX века одновременно со спиртоскипидарны-ми стали внедрять другие, принципиально новые, виды городских фонарей.
Первыми были, конечно, керосиновые. Когда знаменитый Василий Кокорев наладил производство бакинской нефти, в Москву потекло «минеральное масло», как тогда говорили, или «белая нефть», - керосин. Модное и дешевое горючее начали охотно применять и в домах - керосиновые лампы под непременным зеленым абажуром быстро приобрели популярность у городского населения.
А на московских улицах керосиновые фонари зажглись уже в 1862 году. Примерно в эта же время в экономике стали явственно заявлять о себе капиталистические начала и принципы. В Москве, в отличие от столичного Петербурга, городское освещение долгое время обеспечивалось частными предпринимателями, заключавшими договор с городскими властями и получавшими благодаря этому весьма солидный доход. Неудивительно, что европейские компании, уже имевшие в этом деле солидный опыт, с вожделением смотрели на Москву.
Уже в 1863 году городская Дума провела торги на устройство керосинового освещения Москвы, и подряд получил французский коммерсант Боа-таль. Через два года в городе было уже 9 тысяч новых фонарей в 9 - 12 свечей, обязанности по наблюдению за которыми возложили на полицию. Москву поделили на четыре части по качеству и степени интенсивности освещения. К примеру, на Тверской фонари горели ярко, как солнце, а на окраинах было по-прежнему темно. В дождливую, холодную и снежную погоду освещение попросту гасло, вызывая раздражение у москвичей, которые зло язвили: «Не надейся на фонари, лучше на звезды посмотри».
Одним словом, керосин не оказался панацеей, хотя и продержался до самой революции. Между тем в то самое время, когда француз Боаталь устанавливал на городских улицах свои фонари, в Москве параллельно вводилось популярное в Европе газовое освещение. Сначала только для важных объектов - первый газовый заводик был построен в городе в 1863 году с целью освещения Большого и Малого императорских театров. Спустя два года английская фирма «Букье и Голдсмит» приобрела концессию от городской Думы на установку в Москве уличных газовых фонарей. В Сусальном переулке, неподалеку от Земляного вала, фирма выстроила завод для подачи газа «по подземным трубам» в дома частных лиц, надеясь извлечь из этого дела немалую выгоду (доходы от уличного освещения были весьма небольшими и подчас едва покрывали расходы на содержание 3 тысяч фонарей с силой света в 12 свечей). Частные лица проводить в свои дома дорогой осветительный газ отнюдь не рвались, так что английская фирма едва не разорилась.
Следует заметить, что отношение москвичей к газу было противоречивым. С одной стороны, они любовались диво-фонарями, изумляясь, как это воздух может гореть «сам», без фитиля. У «Мюра и Мерилиза» была оборудована специальная комната без окон, с газовыми фонарями - там придирчивые модницы могли любоваться разноцветными шелковыми материями при вечернем освещении. С другой стороны, многие новинку встретили в штыки, так как газ составил серьезную конкуренцию керосину. «Керосинщики» распускали слухи о вреде газа для здоровья, получившие широкое распространение среди москвичей, которых раздражало то, что газовое освещение представляло собой слишком дорогое удовольствие. Страсти утихли, когда в 1882 году австрийский ученый Ауэр изобрел газокалильную сетку. Под давлением общественности в Москве установили такие сетки, что позволило увеличить мощность света в три раза.
Самое интересное, что в то же самое время в Первопрестольной начиналась эра электричества. Его первое появление в городе также оказалось приуроченным к коронации августейшей особы - императора Александра II. В 1856 году изобретатель А.И. Шпаковский установил праздничные огни -«электрические солнца» - на башнях Кремля и в Лефортовском дворце. А когда в 1880 году первые электрические фонари зажглись в саду «Эрмитаж», что в Каретном ряду, публика рукоплескала. В мае 1883 года электрические фонари с лампами Яблочкова засверкали у храма Христа Спасителя это немаловажное событие было приурочено и к освящению храма, и к коронации Александра III. Во время торжеств Москва была приятно удивлена первой городской электрической иллюминацией: лампочки украсили даже колокольню Ивана Великого, а гирлянды ярких цветных фонариков - Александровский сад.
В 1885 году в Москве появилась первая световая реклама - на доме № 12 по Кузнецкому мосту над магазином, открытым крупным московским чаеторговцем К. Поповым, ярко загорелась надпись «Пассаж». Идея понравилась, и спустя два года частное общество заключило контракт на ультрановое освещение молодого Постниковского пассажа на Тверской, 5 - теперь в этом здании располагается Театр им. Ермоловой.
И все же электричество пробивало себе дорогу в Москву крайне медленно, что объяснялось связанными с его проведением большими затратами, инертностью городских властей, яростной конкуренцией «керосинщиков» и «газовщиков». Однако оно привлекало к себе внимание ряда частных фирм, руководство которых сумело угадать, что за электричеством большое будущее. А потом и московские фабриканты стали понимать преимущества электрического двигателя перед паровой машиной. Долго шел спор о том, кому же следует ведать московским электричеством - муниципалитету или частным коммерческим обществам. В ведение города оно перешло только в начале XX века, а до того им занимались частные компании.
Одна из них - «Общество электрического освещения», созданное в Петербурге в 1886 году как торговый дом «Сименс и Гальске» и известное в Москве как «Общество-86». Оно и построило в Георгиевском переулке близ Тверской первую московскую электростанцию постоянного тока, которая поставляла энергию для освещения городских улиц и богатых московских домов. В том же, 1 886 году электрические фонари осветили Кузнецкий мост, а потом Театральную и Воскресенскую площади, Петровку и Моховую. А в 1896 году Тверская первой из московских улиц была полностью освещена электричеством по всей ее протяженности -для этого потребовалось установить 99 красивых светильников. Спустя три года по ней же прошел первый московский электрический трамвай. Только энергию для него поставляла уже другая, новая и мощная электростанция переменного тока, открытая в 1 897 году на Раушской набережной в Замоскворечье. А еще через 10 лет на стрелке у Каменного моста построили специальную электростанцию для московских трамваев. Вот только работали эти первые станции на привозном, очень дорогом топливе -отчасти и этим объяснялось то, что электричество завоевывало позиции в Москве не очень быстро.
В 1914 году под Богородском заработала первая в мире электростанция на торфе, то есть на местном топливе. В 1915 году Богородскую станцию объединили с Раушской. Это и положило начало создания единой Московской энергетической системы, которая досталась в наследство советской власти и была использована ею при реализации плана ГОЭЛРО.
Отношение москвичей к электричеству было неоднозначным: ему и противились, и в то же время тянулись к модной, дорогой и привлекательной новинке. Исключительный курьез случился с богатой москвичкой Верой Хлудовой, владевшей Ярцевской фабрикой и собственным домом на Пречистенке, 10. По иронии судьбы напротив этого дома в бывшем особняке Всеволожских в 1 872 году открылся Политехнический музей, где показывал свои первые опыты изобретатель электрической лампочки накаливания П.Н. Яблочков. Хлудова решила всех удивить и провести в свой пречистенский дом электрический свет. Приурочено это чудо должно было быть к пышному балу, на который она пригласила самого московского генерал-губернатора князя В.А. Долгорукова. Устройство освещения она поручила инженеру Гантерту, который работал на ее фабрике. Тот отказывался, но Хлудова пригрозила ему увольнением, и Гантерт все же достал «локомобиль» - подержанный, но отремонтированный. Когда все было готово и восторженная хозяйка бродила по комнатам, предвкушая впечатление, которое должен был произвести приготовленный ею сюрприз на гостей, рабочий сообщил, что локомобиль «парит» и лучше оставить его для освещения только парадных комнат. К тому времени, когда гости собрались, электричество в залах стало потихоньку помигивать. Наконец в 10 вечера прибыл сам Долгоруков, и все вышли встречать его на лестницу. Как только генерал-губернатор вступил на нее, локомобиль окончательно сломался, и свет погас. В довершение всего в кромешной тьме хозяйка упала в обморок. Ее отнесли в спальню, а слуги бросились освещать комнаты с трудом найденными свечами. Несчастный Гантерт был немедленно уволен с фабрики. Тем не менее Хлудова считается первой из жителей Москвы, осветивших свой дом электричеством.
Впрочем, состоятельные москвичи стали проводить электричество не только в свои личные дома. Всех удивил отставной корнет Гонецкий, кстати, главный конкурент и победитель Хлудовых в банном деле, муж владелицы Санду-новских бань, которые он превратил в настоящие московские термы. В новых Сандунах была устроена собственная электростанция. Она не только освещала роскошное сооружение (в банях светила тысяча ламп накаливания по 16 свечей каждая, да еще 8 фонарей горели всю ночь во дворе на зависть соседям) - там все работало на электричестве и паре, без всякой копоти. У одних этот электрический «аттракцион» вызывал опаску, другие пытались подсчитать, сколько хозяин Сандунов на него тратит...
К коронации Николая II Московская Дума распорядилась поставить на Большом Каменном мосту шесть больших электрических фонарей на городские средства. Затем появился электрический лифт - его впервые пустили в доме № 1 7 на Рождественском бульваре в 1901 году. Электричество проводили в дорогие фешенебельные гостиницы и даже в православные храмы: маленькие лампочки впервые зажглись в паникадилах церкви Св. Троицы в Серебряниках на Яузской улице.
В начале XX века Москву освещали все перечисленные выше виды фонарей, кроме масляных. В 1905 году освещение Первопрестольной стало прерогативой городских властей, но соответствующей единой службы все еще не существовало. Между тем быстрое индустриальное и транспортное развитие города требовало повсеместного внедрения электричества. Накануне Первой мировой войны было принято решение о создании при Московской Думе отдела городского освещения и об установке в Москве свыше 5 тысяч электрических фонарей. Но война остановила процесс электрификации.
Комментариев нет:
Отправить комментарий